Совет, который подарил жизнь

В 1927 г. Мне было семь лет, когда у меня умерла мама. С этого дня нас с братом сердобольные старушки стали называть ни иначе, как ''сиротами''. Из-за этих постоянных напоминаний да из-за действительно образовавшейся пустоты жизнь стала не из легких. Вспоминаются непрерывные дожди и черное небо. Все мыслимые и немыслимые детские болезни навалились на мои плечи. Когда я пошел в школу, замучил детский ревматизм.

Окружающие, глядя на меня, со вздохом говорили -- ''совсем зачах мальчик, нежилец. Пойдет вслед за матерью''. А тут еще на второй год папа привел чужую тетю и сказал, что это будет новая ''мама''. Среди старушек появилось горестное сочувствие и вопросы: ''Как, мачеха -- не обижает?''

Но новая ''мама'' оказалась удивительно добрым, рассудительным и благожелательным человеком, защитником и даже товарищем, которому можно было довериться. Работала Анна Васильевна Бычкова-Чекмарева в институте им. Склифосовского няней с 1907 г. Жизнь ее от ''шпитонка'' из Калужской губернии до делегата профсоюзных съездов в Колонном зале Дома Союзов, на котором она выступала в красной косынке, была нелегкой. За живой, деятельный характер, исключительную добросовестность и порядочность ее любили и сослуживцы и больные.

В 30-е годы и позднее она работала в палатах, где лежали больные, которых оперировал С.С.Юдин. О чудесах, которые он совершал в операционной, мама с восхищением ежедневно подробно рассказывала нам. Мы всякий раз ждали этих рассказов как непрерывный детектив. Можно удивляться, как она со своим церковно-приходским образованием могла анализировать сложные медицинские ситуации. По-видимому, сказывалась большая воспитательная работа Сергея Сергеевича, который по ее словам, прежде чем оставить больного после операции на ночь, подробно объяснял, доводя до сознания обслуживающему персоналу, включая нянь, особенности каждого случая, чтобы не было ошибок при уходе за больным.

Однажды, в 1931-32 г., когда я был уже беспросветно плох, мама, придя с работы, объявила, что по ее просьбе Сергей Сергеевич согласился осмотреть меня. Никаких анализов, снимков и заключений не требовалось. В назначенное время мы были у кабинета в темном пустом коридоре. Пришлось ждать, т.к. ''Сергей Сергеевич задерживается на операции. Потерпи. Знаешь, какие у него операции?'' Наконец в кабинет как вихрь вошел худой высокий человек, который произвел на меня неприятное впечатление своей строгостью. Мы вошли. Мама была смущена как всякая просительница. Не обращая внимание на ее извинения и не успокаивая ее, он коротко бросил мне ''раздевайся до пояса''.

Я привык, что обычно детские врачи начинают прием с игры с пациентом, умиляются, как будто впервые видят подобного хорошего мальчика, спрашивают, как учишься, есть ли братья, сестры и т.п. А здесь суровый дядя молча выпрямил мою спину, холодными пальцами взял за плечи и как гнутый переплет книги резко выправил мою фигуру. Из этого без слов я понял, что не надо горбиться и сводить плечи. Затем полусогнутым пальцем одной руки простучал по пальцам другой руки, приложенным в нескольких местах моей утлой грудной клетки и, обращаясь к матери, сказал --- ''Вашему сыну нужно дорогое лекарство. Не пожалеете на него денег?'' --- ''Что Вы, Сергей Сергеевич! Ничего не пожалею, никаких денег, только бы выздоровел''.

Меня к тому времени ничем нельзя было удивить. Опять начнутся компрессы, примочки, капли датского короля. А вдруг дядя-хирург скажет, что ''надо резать''? Но тут я опешил, услышав ''Вот купите ему лыжи''. Лыжи! Это была недосягаемая мечта моей жизни! Мама, наверное, тоже не ждала такого ответа и робко спросила: ''А лекарства, Сергей Сергеевич, ему никакое не нужно?'' --- ''Никакого лекарства. Пусть катается'' --- ''А часто?'' --- ''Чем чаще, тем лучше''. Прием был закончен. Мы выпали из его внимания. У двери толпились какие-то люди.

Я возвращался домой на крыльях радости. И хмурый дядя не был уже таким сердитым, казалось, что он даже улыбнулся. Для меня началась новая жизнь. Утром, наскоро сделав уроки, я на новеньких ''магазинных'' лыжах (предмет зависти всего двора -- многие катались на самодельных, из круглых досок кадушек) выходил во двор и гонял вокруг дома, стоящего в середине двора, считая витки.

За стол перед школой садился уже не ''доходяга'', а краснощекий молодец (как говорили тогда, ''с румянцем в палец толщиной''). Традиционный обед с картошкой на маргарине и с кислой капустой, заготовленной с осени, --- уничтожался мгновенно.

После школы -- вечером -- до того, как начнут гаснуть огни в окнах -- опять гонял вокруг дома. Среди ребят я приобрел авторитет. Выстраивалась очередь покататься. Часто лыжи ломались, не помогали и жестяные заплаты. Но новые лыжи приобретались безропотно -- ведь было дано слово '' самому Сергею Сергеевичу''!

Затем был строительный институт. Лыжная секция. После 3-го курса -- война. С первых дней московское ополчение. Западный фронт и должность командира саперного взвода. Разминирование, ночные рейды в тыл врага с разведкой, строительство мостов, блиндажей. Тяжелое множественное ранение руки и ноги осенью 1943 г. Поспешная ''похоронка'' родителям. Пять операций под общим наркозом в госпитале Ленинградской военно-медицинской академии в Кирове до полного восстановления движений руки и ноги.

Помню хирург, который демонстрировал меня слушателям академии, сказал: ''Такое ранение этому человеку помогло пережить его хорошее здоровье -- состояние легких, сердца, которые у него были до этого''.

Мама проработала в институте, включая войну, до 1947 г. Много легенд о Сергее Сергеевиче и его подвигах я еще слышал от нее дома. Вспоминается его поездка во Францию, откуда он привез ''полвагона шоколада'' и как он раздал его больным и обслуживающему персоналу (это ''Миньон'', когда хлеба не хватало!). Говорила о подаренных ему картинах, которые он развешивал в палатах. О спасении девиц, которые из-за ''несчастной любви'' пили модный тогда ''каустик''!

После аспирантуры с 1950 г. я работаю в Воронеже, в строительном институте, 36 лет заведую кафедрой, д.т.н, профессор. Трое детей и трое внуков. Я рад, что на моем пути встретился добрый Сергей Сергеевич Юдин, который своим щедрым участием подарил мне жизнь.